Социальные мотивы «Моби Дика» находят питательную почву и в том реальном человеческом содержании, которое присутствует почти во всех характерах романа. Герой «Моби Дика», капитан Ахав, вдохновитель и основной участник борьбы с Белым Китом – личность идеализируемая автором и почти легендарная. «Весь он, высокий, массивный, был словно отлит из чистой бронзы, получив раз навсегда неизменную форму, подобно литому „Персею“ Челлини», – говорит о нём Измаил. Не зная сна и усталости, не жалея ни себя, ни других, подчиняя всех своей несгибаемой воле, «великий безбожный, богоподобный человек», он ведёт «Пекод» в бой против Белого Кита. «Не говори мне о богохульстве, Старбек, – кричит он старшему помощнику, пытающемуся оспорить его замысел, – я готов разить даже солнце, если оно оскорбит меня… Кто надо мной? Правда не имеет пределов…» В то же время Ахав – старый китобой из Нантакета, калека на белой костяной ноге, о котором сообщаются хоть и не очень подробные, однако же достаточно достоверные бытовые сведения. Ахав жертвует всем для борьбы с Белым Китом. Дома он оставил молодую жену и маленького сына. Невзирая на свою одержимость, он глубоко страдает. Клятву в ненависти к Моби Дику он произносит, как свидетельствует Измаил, «с каким-то жутким, нечеловеческим громким рыданием в голосе, словно поражённый в самое сердце матёрый лось».
Ахав любит и жалеет безумного юнгу – негритёнка Пипа, жертву неистовой погони «Пекода» за Белым Китом. Но подобно командиру на поле сражения, он не позволяет жалости овладеть собой, чтобы не пострадала решимость его довести бой до конца, «чтобы замысел Ахава не потерпел крушения в его душе».
В канун решающей схватки с Белым Китом Ахав, подавленный великой задачей, стоящей перед ним, переживает минуту слабости. «Из-под опущенных полей шляпы Ахав уронил в море слезу, и не было во всём Тихом океане сокровища дороже, чем эта капля», – говорит рассказчик. Ахав открывает душу своему помощнику Старбеку, и тот делает последнюю попытку отговорить его. «О капитан, мой капитан! Благородная душа! великое сердце! для чего, для чего нужно гоняться за этой дьявольской рыбой? Покинем эти гибельные воды… Побежим мы по волнам назад к нашему старому милому Нантакету!..» Однако Ахав уже справился с собой и твёрдо идёт навстречу врагу.
Второй герой «Моби Дика» – Измаил, рассказчик и комментатор событий. «Зовите меня Измаил» – этой фразой начинается книга. Измаил в библейской легенде – изгнанник, покидающий семью и родимый край, чтобы бродить в пустыне. Рассказчик в «Моби Дике», не желающий открыть своё подлинное имя, уходит в море, потому что его томит отвращение к жизни своих соотечественников. «Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта, всякий раз, когда в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь, всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков… – я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч – я же спокойно поднимаюсь на борт корабля».
Однако прежде чем Измаил уходит в море, с ним в порту Нью-Бедфорд, где он по необходимости задерживается на сутки, случается важное происшествие – он находит друга в лице встреченного при странных обстоятельствах в матросской гостинице гарпунщика-огнеземельца Квикега. Простодушие и благородство Квикега находят путь к сердцу озлобленного Измаила. «Попробую-ка я обзавестись другом-язычником, – говорит он, – раз христианские добродетели оказались всего лишь пустой учтивостью». Дружба с Квикегом внутренне подкрепляет Измаила, отчасти мирит его с людьми, и он вступает на борт «Пекода» способным воспринимать не только отрицательные, но и положительные стороны жизни.
Измаил образованный человек, широко начитанный и склонный анализировать свои наблюдения и обобщать свои выводы и мысли. Его страшит замысел Ахава, но тем не менее он бросает свой жребий вместе с ним и становится не только летописцем и комментатором, но также поэтом и философом погони за Белым Китом. Он остаётся в живых, чтобы поведать людям о судьбе «Пекода». Образ Измаила неотделим от голоса автора. Мелвилл передаёт ему свои широкие интересы, свою эрудицию, своё красноречие, свои романтические причуды, свой юмор.
С образом Квикега, наивного, бескорыстного, самоотверженного и исполненного притом глубокого внутреннего достоинства, в значительной мере связан демократический и гуманистический пафос романа. Мелвилл берёт своего героя из среды «цветных» угнетённых народов, третируемых его соотечественниками. Это намерение автора не случайно, что подчёркнуто в образах двух других гарпунщиков «Пекода». Один из них Тэштиго, молчаливый и бесстрашный североамериканский индеец, прибивающий вымпел к грот-мачте «Пекода» в ту минуту, как китобоец погружается на дно океана. Другой – Дэггу – «негр-исполин с походкой льва», рядом с которым любой белый человек «походил на маленький белый флаг, просящий о перемирии могучую крепость».
Хотя Квикег не занимает в дальнейшем действии «Моби Дика» того места, которое должно было бы ему принадлежать в соответствии с ролью, отведанной ему автором в экспозиции романа, подлинная человечность «дикаря»-гарпунщика противостоит в романе бунтарскому индивидуализму капитана Ахава, подчас жестокому и беспощадному.
Многоплановость содержания книги Мелвилла характерным образом отражена в многоплановости её стиля. В «Моби Дике» присутствует яркое и насыщенное реальными фактами бытописание; такова вся экспозиция романа, посвящённая похождениям Измаила в канун его вступления на «Пекод» и его знакомству с Квикегом, таковы многие эпизоды на китобойце. Однако бытописание в «Моби Дике» имеет гротескный характер, и сатирические преувеличения автора нередко сообщают даже вполне реальным фактам и образам привкус символики или фантастики.
Вторым стилевым элементом в романе служат главы, в которых преобладает патетико-лирическое начало, «кипение страстей». Интересно отметить, что, стремясь к обострённому психологически насыщенному выражению внутренней жизни своих героев, Мелвилл вводит в ткань романа драматургически построенные главы, монологи и диалоги, сопровождаемые авторскими ремарками. Источник его вдохновения в этом случае – драматургия Шекспира, причём Мелвилла как романтика особенно привлекает у Шекспира трагедия могучей личности перед лицом непреоборимых сил (таковы многочисленные монологи Ахава) и столкновение возвышенного и комического (исходным образцом для многочисленных сцен этого рода служит беседа Гамлета с могильщиками).
Третий элемент «Моби Дика» – это разбросанные по всей книге «китологические» главы, составляющие в совокупности своего рода энциклопедию китобойного дела, его теории и практики. В согласии с общим художественным принципом «Моби Дика», Мелвилл использует «китологию», или цетологию, как он её называет, для резко контрастных переходов, перемежая этими неспешными и обстоятельными лекциями или трактатами остро авантюрные и возвышенно лирические главы книги. Однако значение «китологических» глав в романе этим не ограничивается. В силу принятой автором полушутливой манеры исходить во всех своих рассуждениях «от кита», эти главы в книге дают рассказчику повод для отступлений на морально-философские и социальные темы; порою цетология лишь прикрывает острую публицистику, выпады против законов, охраняющих феодальную и буржуазную собственность (гл. 89, «Рыба На Лине или Ничья Рыба»), обличение социальной несправедливости (гл. 90, «Хвосты и головы»).
В грандиозном финале, посвящённом трёхдневному сражению с Белым Китом, Мелвиллу удаётся достичь художественного единства и в прямой повествовательной форме, без всяких метафизических комментариев, передать высокий драматизм гибели «Пекода».
Белый Кит ушёл невредимым. Китобоец, подобравший Измаила, обрёл в нём, как сказано в эпилоге романа, «только ещё одного сироту». Но капитуляции перед силами зла не произошло. Перед отважными искателями истины по-прежнему стоит задача преследовать Белого Кита «и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели…» Таков, пожалуй, главный урок, который хотел преподать своим читателям Мелвилл в «Моби Дике».